Форум » Флудите, дети мои! » Канистерапия » Ответить
Канистерапия
Трёхдюймовочка: Канистерапия Вид анималотерапии с использованием собак получил название канистерапии. Главной причиной, почему именно собака оказывает такое благотворное действие, является то, что ее отличительной чертой можно назвать преданность. Часто именно собака должна заполнить существующий в жизни человека вакуум общения. Животное выполняет функцию психологического замещения, восполняя собой отсутствие близкого человека. Кроме того, она всегда рада общению с человеком. Ей не важно, какая у него внешность и сколько денег, ее приводит в восторг сам факт его существования и возможность находиться рядом с ним. Это выгодно отличает собаку от отношения людей, которые всегда оценивают друг друга. Ее тяга к человеку независима от политических и религиозных убеждений последнего, от перемен в его социальном положении, а порой даже от отношения к ней самой. И потому к собаке тянутся и взрослые, и дети, испытывающие недостаток безусловной любви, стремящиеся к свободному проявлению эмоций. Собачья жалость не воспринимается человеком как что-то унизительное, в ней видится только то, что хочется видеть, - сопереживание. Кроме того, собаки используются в терапии чаще других животных, так как они легко обучаются вербальным командам и охотно им подчиняются. 95 процентов животных, используемых в психотерапии в США, составляют именно они. Такая популярность, считает С. Шульц, объясняется также и тем, что собаки лучше выражают свои эмоции, чем другие животные, хотя и не всегда являются более эмоциональными, так как их предки волки живут в стаях и имеют развитую систему социальной коммуникации, и собаки унаследовали этот язык и способность сознавать свое социальное положение. Терапевты говорят, что больному человеку зачастую легче сначала наладить контакт с собакой, существом дружелюбным, привязчивым и благодарным, принимающим человека таким, каков он есть. Затем постепенно возникает и доверие к терапевту, а без такого доверия лечение неэффективно. Канистерапия используется в работе с различными категориями людей. Очень часто собаки работают в домах престарелых. Как отмечает М. Когоушек, собака позволит надолго умерить страх, депрессию, напряжение, снизить рассеянность и мобилизовать двигательные функции жильцов подобных учреждений. Неразговорчивые начинают больше говорить, а люди с эмоциональной некомпетентностью (приобретенной или врожденной) начинают проявлять способность реагировать на животных с неожиданным чувством и пониманием. Однако, как утверждают работники подобных учреждений, успех канис- или анималотерапии зависит прежде всего от того, какие отношения между животными и пациентом были установлены еще в детские годы, а именно в возрасте 6 - 13 лет. Собаки незаменимы при работе с детьми, страдающими аутизмом. Используемые как один из компонентов терапии, они могут оказать огромное влияние на поведение таких детей. Присутствие или пассивное участие в терапии дружелюбно настроенной собаки совпадает с заметным улучшением в поведении детей и снижением проявлений аутизма, таких как погружение в себя. Присутствие собаки, игры с ней делают терапию более приятной и продуктивной и повышают вероятность того, что ребенок захочет продолжать психотерапию и будет прилагать усилия для выздоровления. Маловероятно, считают они, что собака явилась просто отвлекающим фактором для этих детей. Скорее всего, дело в поддержке, которую собаки оказывали детям, и этим делали терапевтические сессии более продуктивными и менее угрожающими. К. Аллен исследовала психологическое значение собак для людей с ограниченными возможностями и обнаружила, что в ходе анималотерапии эти люди говорят о «большей свободе», чувствуют себя менее одинокими, более ассертивными, независимыми, ощущают себя в большей безопасности. В ходе шестимесячного курса анималотерапии эти люди продемонстрировали значительное повышение самооценки, развитие внутреннего локуса контроля, улучшение психологического самочувствия и большую общительность. Также проводилось исследование, в ходе которого 48 человек с серьезными заболеваниями, полученными в результате мускульной дистрофии, поражения головного или спинного мозга, множественного склероза, получили возможность общаться с собаками. Половина группы получила такую возможность с самого начала терапевтического процесса, а другая часть (схожая с первой по гендерному, возрастному признаку и виду заболевания) – только в течение второго года терапии. Исследования показали, что в течение 6 месяцев после начала анималотерапии пациенты показали значительное улучшение в плане самооценки, психологического благополучия и коммуникативности. Общение с собаками, полагают исследователи, помогло одиноким, несчастным, изолированным людям преодолеть свое состояние и обрести независимость, получить посильную работу или вернуться в колледж, завести друзей и вернуть психологическое благополучие. Также, отмечает К. Аллен, собаки могут помогать справиться со стрессом, хотя до сих пор никто не может объяснить механизм, благодаря которому это происходит. Так, проведенное изучение семейных пар дало интересные результаты относительно общения в повседневной жизни. Оно показало, что семейные пары, у которых есть собака, легче преодолевают семейные кризисы и выходят из конфликтных ситуаций, чем те, у кого собак нет. Возможно, это можно объяснить тем, что присутствие собаки и вопросы, возникающие в связи с ее содержанием, предоставляют возможность более тесного общения, появляются общие интересы, что в свою очередь сплачивает семью. Кроме того, многие люди делятся с собаками своими проблемами и «обсуждают» с ними свои трудности, не получая взамен осуждения или непонимания. По данным клиники неврозов имени З.П. Соловьева, более 30 процентов пациентов, проходящих курс лечения при неврозах – неврастении, истерии, психастении, когда у человека вторая сигнальная система преобладает над первой и высоко развит интеллект, неврозе навязчивых состояний, сенсорно-фобическом неврозе, - помогли собаки. В настоящее время канистерапия используется и в ходе индивидуального психологического консультирования. Стены психологической защиты, которые возводят клиенты в процессе консультирования, заставляют консультантов использовать инновационные и уникальные техники, считает П. Гуэрра. И поэтому некоторые консультанты используют собак. Они считают, что это очень эффективный вид терапии, ориентированный на достижение определенных целей, который с успехом можно применять в работе с детьми и взрослыми, имеющими проблемы в общении, поведенческой сфере или страдающими от депрессии, жертвами насилия в семье и сексуального насилия, а также детьми, страдающими аутизмом. В ходе общения с собакой эти люди начинают более эффективно общаться и с другими людьми, понимать значение невербальной коммуникации, и это лишь один аспект подобной терапии. Собаки используются и для установления доверительных отношений с клиентами. В результате процесс терапии занимает меньше времени. Общение с собакой может также использоваться как награда за правильные действия при работе с детьми. В канистерапии принимают участие специально обученные животные. В ряде государств, например, в Норвегии, подготовкой собак-помощников занимаются государственные учреждения, в других – благотворительные общества. Обычно щенков для этих целей бесплатно предоставляют владельцы собачьих питомников, но далеко не все собаки, начавшие курс обучения, получают диплом даже первой степени, собаки-компаньона, потому что животные, принимающие участие в психотерапии, должны обладать идеальным характером и высоким интеллектом. http://media.ntv.ru/news/20091122/TV_CH6_1122_075901_SOBAK_t186.mp4
Ответов - 1
Трёхдюймовочка: Мордочка, хвост и четыре ноги Бузынкина Вероника Может ли "нечистое" животное быть лекарством? Почему талантливая художница изменила иконописи, предпочтя ей работу с собаками? Что имел виду Честертон, когда сказал: "С тех пор, как у меня есть собака, я сильнее ощущаю, что я человек"? Об этом рассказывает Татьяна Любимова, руководитель группы "Солнечный пес". – Моей дипломной работой в иконописной школе была икона "Введение во храм Богородицы" (копия с Дионисия). Я писала ее перед самым замужеством, и много думала: как это – отдать своего ребенка Богу? Лики на иконе родителей Божьей Матери Иоакима и Анны удивительные: в них и скорбь, и решимость, и доверие Богу. Удивляло и то, как Дева Мария, такая маленькая, смиренно и со спокойствием протягивает руки, идет в неизвестность. Через сорок дней после рождения Саши отмечалось Введение во храм. Вся жизнь нашего сына была постепенным отдаванием его Богу... От Дионисия к... собакам – Думали ли Вы когда-нибудь, что станете канис-терапевтом? – Нет, конечно. В детстве я мечтала быть пограничником с собакой и на коне. Собака, дворняжка с улицы, по-явилась в нашем доме, когда мне было лет десять. А еще я мечтала стать журналистом или актрисой и школьницей ходила в театральную студию. В доме Телешова, где она находилась, была секция Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. Лекции там читали замечательные люди: историки, священники. Мы все время туда бегали их слушать. Наш театр довольно быстро распался, но к тому времени я уже хотела быть поближе к Церкви. На Маросейке открылась иконописная школа, я пошла туда учиться, потом стала работать в храме. Там же на росписях познакомилась со своим будущим мужем. Поженились, родился Саша... У него была тяжелая форма ДЦП. И хотя он совершенно не ходил, однако интеллект его не пострадал. – Как Вы стали заниматься канис-терапией? – Сначала, как и большинство семей с детьми-инвалидами, мы жили в изоляции. Ездили только в храм, да не в каждый еще и пускали с таким ребенком. Слава Богу, мы сами с мужем работали в церкви, и там нас с сыном приняли спокойно. В других церквях, бывало, люди говорили: "Ребенок бесноватый, везите на "отчитку"". Могли и коляску из храма выкинуть со словами: "Понарожали уродов", "Да как вы смеете в храм с коляской входить!" Приходилось объяснять Саше, что болезни бывают разные: у тебя недуг физический, ходить не можешь, а у кого-то – недуги духовные. Вообще, все началось с собаки Олли. Мы взяли ее для сына. Олли была еще щенком, когда однажды залезла к нему на кровать и положила голову ему на животик. Саша даже смог ее обнять. Олли на нас посмотрела и как будто спросила: "Вы этого хотели?" В тот вечер Саша был самым счастливым мальчиком на свете. Тогда мы не знали, что не всякая собака может работать с больными детьми, что выбирать щенка должен специалист. Поэтому наша встреча с Олли сродни чуду. Ее мать жила в семье, где у ребенка были серьезные проблемы со зрением. Собака, выходя гулять, буквально пасла малыша. И хотя ее никто этому не учил, она по собственному почину отталкивала ребенка от бордюров, препятствий – словом, очень тщательно оберегала. Видимо, эта способность передалась нашей Олли по наследству. Купив щенка, мы стали регулярно общаться с собачниками. Отнеслись они к нам абсолютно правильно. Никто не задавал лишних вопросов и не проявлял брезгливой жалости. Вышло так, что собака вывела нас к людям. Прямо как в стихотворении Бориса Заходера: Порою с пути нам случается сбиться (Кругом темнота, и не видно ни зги), Но нам не дадут насовсем заблудиться Мордочка, хвост и четыре ноги! Кинологи центра "Собаки – помощники инвалидов" подготовили нам Олли к работе. И тем же летом мы с Сашей попробовали заниматься с другими детьми в реабилитационном лагере. Там были дети, которые панически боялись собак. Я предложила родителям поработать с этим. Начали с приветствий издалека, всячески старались показать ребятишкам, какая собака хорошая и добрая. В итоге в первый же заезд шесть из восьми детей водили Олли за поводок, а потом таскали ей котлетки из столовой. В следующем же году с нами в смене был аутичный мальчик, который... с Олли заговорил. Как-то подбежал к собаке, начал гладить со словами: "Олли моя, Олли". Первый раз заговорил прилюдно. Наш Саша умер, когда ему было десять. Тогда я поняла: в моих руках ключ к счастью многих детей, я просто должна начать помогать другим детям. Начала заниматься с детьми в парке, на улице, потому что не было помещения. А потом неожиданно руководитель кинологической организации предложил мне вести занятия у группы детей-инвалидов в здании одной из обычных московских школ. Когда мы начинали, было всего пятеро детей. Сейчас их в десять раз больше. С этого и начался в 2003 году наш "Солнечный пес". – А как семья относиться к Вашей работе? Вообще, нашего центра не было бы без моего мужа. Когда мы решили завести собаку для Саши, он отнесся к этому очень серьезно. Просчитал, во что нам обойдется содержание животного, и настоял на том, чтобы собаку искали тщательно. Жили мы бедно, копили на колодец для дачи – и все те деньги у нас пошли на щенка. Следующие пять лет муж, жертвуя работой, возил нас по субботам через всю Москву на занятия. Сейчас наши дети – семилетний Алексей и трехлетняя Маруся – ездят на занятия вместе со мной. Алешка иногда помогает в группе как опорный ребенок. Вся моя семья привыкла, что у мамы такая профессия. Они не видят в этом совершенно никакого подвига. И это правильно. Плакать или радоваться? – Трудно постоянно общаться с инвалидами? – Кто-то считает, что общаться с инвалидами и их родителями тяжело. Но, может быть, мне просто везет. К нам приходят потрясающие люди: светлые, мужественные, неунывающие. Они удивительно красиво несут свой крест. А наши волонтеры Юля Горбатова, Наташа Захарова, которые занимаются с ребятами, считают, что в этом общении получают больше, чем отдают. И, если так можно выразиться, в такой работе действительно выправляется мировоззрение. Когда ты, замученный бытовой ерундой, видишь человека, не умеющего двигаться, но способного быть счастливым, то понимаешь, что должен учиться у него радоваться простым вещам – солнечному лучу, например. Я не думаю, что мы в своем центре делаем что-то из ряда вон выходящее. Мы просто радуемся вместе с детьми их маленьким победам, их первым шагам без мамы – держась за собаку. На наш сайт в интернете пишут: "Да как же вы общаетесь с этими детьми... Я, как представлю, начинаю плакать". А что плакать-то? Работаем. Потому что веришь и знаешь, что с этим ребенком можно что-то сделать. Вот и делаем потихоньку. Тут не плакать – радоваться надо. Собака вместо лекарства? – С какими диагнозами приходят в "Солнечный пес"? – В основном с психоневрологическими: ДЦП, синдром Дауна, аутизм, задержки речевого и психического развития, умственная отсталость. Есть дети и с соматическими заболеваниями: слепые, слабослышащие. Стараемся никому не отказывать. Я сама прошла через все эти круги ада, когда тебя никуда не берут с тяжелым ребенком, когда относятся даже не как к людям второго сорта, а вообще как к нелюдям. Мы стараемся создать атмосферу доброжелательности, взаимной любви и веры в ребенка. Как правило, к нам на занятия приходят понимающие и контактные родители, поэтому проблем обычно нет. Иногда бывают недовольны тем, что занятия слишком короткие: пятнадцать минут – и ребенок свободен. Действительно, мы сокращаем занятия, если замечаем, например, плохое самочувствие, недомогание у детей. Для нас очень важно сохранить доброе отношение детей к занятиям. Мы не "гоним план", а работаем индивидуально, с каждым в своем темпе, не подгоняя и не тормозя. Не сразу, но со временем дети, в которых верят, раскрываются, как бутоны. – А чем собака может помочь больному ребенку? – Дело в том, что если собака правильно обучена, то потенциал улучшений велик. У детей улучшаются координация движений, память, внимание, слух, появляется речь. А главное – повышается само-оценка, даже при умственной отсталости. Ребенок взял в руки поводок, и теперь он с собакой – команда. Собаки слушаются, они вообще принимают детей такими, какие они есть. Даже очень тяжелые дети это чувствуют: у них и походка меняется, и выражение лица. И мама, видя его успехи, успокаивается. Как у Честертона: "С тех пор, как у меня есть собака, я сильнее ощущаю, что я человек". Аутичные дети перестают бояться собак, переносят свой позитив на других животных, потом на всех окружающих. И получается, что собака как будто вводит ребенка в мир людей. Один наш мальчик в начале занятий даже на родителей не реагировал. А уже через несколько месяцев на одном семинаре по канис-терапии он выполнял очень сложные задания перед совершенно незнакомыми людьми. Помню, как он, уходя домой, увидел задремавшую Олли, укрыл ее шкурой со словами: "Олли спит, ее надо укрыть". Потом его мама рассказывала, как в детском саду Андрюша утешал плачущую девочку, цветов ей нарвал... Понимаете, в человеке начал просыпаться человек. – Может ли канис-терапия заменить традиционную медицину? – Наши занятия – не панацея. Есть лекарства, массажи, физиотерапия – много всего. И здесь не нужно обманываться (а у начинающих всегда есть такой соблазн), считая канис-терапию единственным действенным средством в лечении. Мы осторожно и критично относимся к своей работе и отдаем себе отчет, что на самом деле канис-терапия – всего лишь катализатор, который у многих детей ускоряет процесс, подталкивает их к движению и развитию в верном направлении. Наши занятия с собаками никогда не смогут заменить традиционного лечения, ведь они – всего лишь одно из средств реабилитации. Мы приняли международный термин "канис-терапия", распространенный в Америке, Польше, Чехословакии. Но под "терапией" там подразумевают не столько лечение, сколько воздействие. И я категорически настаиваю на том, что наши занятия – не панацея. Родителям я всегда говорю: "Не надейтесь, что собака вылечит вашего ребенка. Мы можем только раскрыть его к общению, к движению". Увы, многие сейчас начинают спекулировать этим термином. И вот уже встречаются "собаки, излечивающие от рака и от всех болезней". Но это обыкновенный обман. – Каждый ли желающий сможет быть канис-терапевтом? – У каждого волонтера, разумеется, должны быть базовые знания о заболеваниях детей, с которыми они работают. Не говоря уже о руководителе группы, который должен иметь дополнительное высшее образование. Мы учим детей всех возрастов и с разными диагнозами водить собаку на поводке и давать ей команды. Со стороны неспециалисту может показаться, что дети делают одно и то же: идут по кругу и преодолевают препятствия... Однако у каждого своя задача: аутист учится взаимодействовать с другими в группе, замечать сначала собаку, потом руководителя; ребенок с синдромом Дауна получает задания на внимание и память; мальчик с ДЦП развивает пространственную ориентацию; девочка с олигофренией учится быть в команде за старшую. На праздники, особенно в Рождество, на наши елки собирается больше ста человек. Приходят профессиональные кинологи, здоровые дети, а наши маленькие инвалиды вместе с собаками демонстрируют гостям спектакль. У нас создается модель нормального общества, нормального общения, где нет границ, где люди друг другу равны. Существует статистика, что если в первый год после постановки диагноза ребенку родители не получили психотерапевтической помощи, то у них возникают необратимые психические изменения. Это защитный механизм человека: кто-то слишком много начинает требовать, кто-то, наоборот, уходит в пассив. Таких родителей нужно вытаскивать. И поэтому мы стараемся донести до людей главную мысль: есть в Москве место, где вас любят такими, какие вы есть. Люди и звери – Многие верующие считают, ссылаясь на Ветхий Завет, что собаки – "нечистые" животные. В провинции иногда даже дома не освящают, если в нем живут собаки. – Все это – проявление нашей духовной дикости, неумения думать. Этот предрассудок не имеет ничего общего ни с Православием, ни с Ветхим Заветом. У меня занимался мальчик из ортодоксальной иудейской семьи, его отец был раввином. Помню, как я спросила у мамы ребенка: "А как ваш муж относится к тому, что ребенок занимается с собаками, они же в Ветхом Завете считаются нечистыми животными?!" Она удивилась и ответила: "А что такого? Их ведь только есть нельзя. И вообще у нас собак очень любят. Это единственные животные, которые упоминаются в Талмуде с благодарностью, потому что не лаяли, когда евреи ночью уходили из Египта". А мы, православные, в своем буквализме уже переплюнули иудеев. Например, некоторые из моих родственников до сих пор собак к себе в квартиру не пускают, считают, что "благодать уйдет от собачьего духа". Не могу серьезно к этому относиться. Но понимаю, что такую позицию разделяют многие. И получается, что сначала мы говорим: "Господь победил мир" и поем: "С нами Бог, разумейте и покоряйтеся", а потом убеждаем окружающих, что благодать может уйти из-за собаки... Но главная проблема в другом. Увы, в нашем обществе действительно бывает, что верующие принимают инвалидов в храме так, что люди бегут оттуда в слезах. "Простите нас!" – хочу я сказать за всех. А родителям таких детей я лишь повторю то, что говорила своему сынишке: есть люди, больные не физически, а духовно. Они больны нетерпением, раздражением, и нам нужно лишь научиться их прощать. Нам всем очень важно понять, что тем, кто рядом, нужна не жалость, а обычное человеческое участие.
полная версия страницы